

	Сегодня: 20 апреля 2024 г.

12 октября 2016 г.
Ноу Мутко

Ярошенко надеется на минимальное наказание

6 июля 2009 г.

Дмитрий Ярошенко, обвиняемый в использовании запрещенных препаратов, в интервью красноярской газете "Конкурент" поделился своим мнением о затянувшемся разбирательстве по делу российских биатлонистов.

- Уже больше месяца назад Международный союз биатлонистов должен был вынести свой вердикт по поводу вас, Юрьевой и Ахатовой. Почему этого до сих пор не произошло?

- Мне самому это непонятно. Комиссия IBU сослалась на то, что один из ее членов, точнее - председатель, заболел и не смог приехать на заседание по нашему делу, которое проходило в 20-х числах мая. Ситуация довольно странная, если не сказать затянутая. Вроде бы уже надо серьезно готовиться, но ты не знаешь, каким будет решение.

Зная позицию СБР в отношении всего происходящего и те надежды, которые каждый из нас питает на то, что исход будет благоприятный - а развитие ситуации показывает, что он такой и будет, потому что дело слишком затягивается, - мы, если сказать мягко, находимся в недоумении. Хотя нам обещали, когда мы еще находились в начале мая в Зальцбурге, что неофициально это произойдет через неделю. Но этого не произошло, хотя мы каждый день проверяли свою электронную почту. Потом сообщили, что официально все будет объявлено 23 мая, но продолжение истории вы уже знаете.

- В Зальцбурге как все происходило?

- Мы привезли с собой кучу документов - точнее, комиссия СБР, которая проводила расследование. В течение трех часов мне задавали вопросы, из них два часа - вопросы о том, как я употреблял эритропоэтин. Меня даже спрашивали, куда я его себе "ставил". Я сказал, что мне "ставили" лишь препарат, в котором нет запрещенных веществ. Они спрашивают: "Куда вы его "ставили"?", - надеясь на то, что я покажу, что "ставил" его в вену, потому что такие инъекции запрещены. В общем, пытались подловить на каких-то мелочах, вплоть до того, в какую мышцу ставил. Тогда мне пришлось показать, что мне "ставили" в ягодицу. Может, какое-то признание с меня хотели получить, но это абсурд, ведь как можно в чем-то признаться, если уверен, что этого не было.

- Связана ли вся эта тяжба с тем, что к руководству российского биатлона пришел Михаил Прохоров - фигура в мировом масштабе далеко не последняя?

- Безусловно, когда IBU начал все это затевать, там не предполагали, с чем они сталкиваются. А когда поняли, то оказалось, что ситуация с их стороны не такая простая, как им казалось. С нашей стороны все уже предельно четко и ясно, расследование прошло, есть четкая позиция СБР и тех людей, которые вели расследование. А вот в IBU, полагаю, возникли какие-то внутренние сомнения. Пожалуй, они не знают, как выйти из этой ситуации, но это сугубо мое личное мнение. Может, они опять что-то готовят, вдруг у них вновь кто-нибудь заболеет - мы можем только об этом догадываться.

- С Альбиной Ахатовой и Екатериной Юрьевой вы общаетесь? Что говорят они?

- Альбина в очень боевом настроении, она тренируется в Новосибирске вместе с Катей. Мне Ахатова сказала, что, даже если ее дисквалифицируют на два года, она не собирается сдаваться: "Выйду, выиграю Кубок мира, чемпионат мира в Ханты-Мансийске и покажу всем, кто такие русские". С Катей после Зальцбурга я не общался, но у нее очень насыщенная жизнь.

- Если все-таки вас дисквалифицируют, какие планы?

- Хотелось бы, чтобы это был минимальный срок (хотя IBU для меня просит четыре года), потому что там официально признали, что все три мои пробы классифицируются одним случаем, поскольку я не был уведомлен, что первая проба положительная. Было бы их хоть десять, хоть сто за этот период, это никакого значения не имеет, поскольку все это один случай. При этом мне классифицируют его январем, то есть последней пробой. На что резонный вопрос: а почему тогда мне аннулировали все старты начиная с декабря, из-за чего сборная в эстафете стартовала из последних рядов? Внятного ответа не прозвучало. Я поясню: с 1-го числа вступили новые правила, согласно которым срок дисквалификации будет четыре года. Но я все-таки надеюсь на минимальное наказание - один год. Это значит, что я уже 5 декабря могу начать выступления, и поэтому я продолжаю поддерживать форму. Если будет дисквалификация на два года и более, то она абсолютно не устраивает СБР, нашего адвоката. Будем оспаривать это решение в Арбитражном спортивном суде в Лозанне. Естественно, это затянется на месяцы, но, если все-таки будет один год, я скажу жене, что ей придется еще немного потерпеть, и уеду на сборы.

Истoчник: Спорт-Экспресс